18.07.2022 Россия
Сегодня у нас удивительная встреча. Анна Ревякина, поэт из Донбасса. В прошлом году на V Всероссийском национальном литературном фестивале «ЛИффТ-2021» удостоена золотой медали «Русский колокол» за силу духа слова как символ свободы русского слова в мире.
Евгению Евтушенко нравилась эмоциональность ее стихов, а Станислав Куняев удивлялся, как она умудряется разглядеть в малом — великое.

Интервью, которое Вы сейчас прочитаете, я записала в Донецке в октябре 2021 года. Читая его, остро понимаешь боль и надежды дончан...
– Что для Вас значит Донецк?
– Это моя родина. Я родилась в Донецке, и первое стихотворение написала о Донецке и о той улице, на которой я жила. Оно потерялось при переездах. Это вопрос родины, малой родины. Донецк – это часть и кровь, и плоть моя. Наверное, у каждого пишущего человека в Донецке есть такое ощущение, что город как будто прорастает строчками сквозь наши тела. Я большой поклонник геопоэзии и всегда говорю, что определенные пространства даже с точки зрения географии способны рождать свои собственные смыслы через людей, которые либо живут, либо приезжают в эти места. Много людей пишущих притягиваются Донецком. Они уезжают и пишут о Донецке.
– Как Вы восприняли те события, которые произошли?
– Конечно, у нас есть модель принятия. Когда мы получаем какую-то весть, то у нас есть пять стадий – не верим, гневаемся, торгуемся, отрицаем, и в итоге принимаем. Я думаю, что каждый человек, кто жил здесь, и кто живет, прошли эти пять стадий. Я думаю, что сейчас мы находимся на стадии принятия, но от того, что ситуация политическая меняется, появляются новые вводные, каждый раз мы снова и снова проходим эти пять стадий.

Вначале мы отрицали войну, потом приняли ее. Потом мы отрицали невозможность воссоединения с Россией. Потому что, конечно, донбасское сердце рвется в Россию и стремится к максимальной включенности, интеграции. И слова, которые произносятся политиками, они ранят. Они очень сильно ранят. Потому, что я много раз слышала, в чем отличие Крымского референдума от Донбасского референдума, но что-то внутри себя я не нахожу отклика для этих слов. Мне кажется, и тот, и тот референдумы они были очень искренними, и были про правду. Я не вижу в них совершенно отличия. Но вижу отличия в судьбе. Крым уже давно является Россией, а Донбасс по духу, это, безусловно, Россия. Вы наверняка видели надписи «Русский Донбасс». Я категорически с этим несогласна.

Конечно, Донбасс не русский, а многонациональный. Такой же многонациональный, как Россия. Он является малой моделью России в этом смысле. Чуть меньше национальностей, но мы помним историю Донбасса. Сюда приезжали люди из самых разных городов и делали судьбу города своей судьбой, судьбу края своей судьбой. Конечно, Донбасс многонациональный, и когда я получаю какие-нибудь премии, а я их много получаю, я посвящаю их многонациональному народу Донбасса. Я говорю, наверное, пафосно, но мне кажется, этот пафос уместен.
– В чем особенность характера Донбасса.?
– Во-первых, трудолюбие. Но мы всегда зависим от каких-то внешних моментов. Донбассовец 13-го года отличается от донбассовца в 15-м году и в 21-м. Мы меняемся. Например, в 13-м году мы были очень беспечные, в 15-м году мы были сосредоточенные, потому что стояла одна задача – выжить. 14-15-е годы – это самые сложные годы. Хотя, может быть, сейчас самые сложные годы потому, что даже война, та страшная, жуткая фаза открытой войны, была черно-белой по цвету, и плохо-хорошо было «Маяковское».
А сейчас это все немного затерлось, некая «дымка» появилась, потому, что слишком долго длится. Сейчас очень сложно сказать какой характер у донбассовцев в 21-м году, надо отойти по шкале времени, чтобы ответить на вопрос. Я думаю, что главное слово, которое правит бал, это «смирение». Я прошу не путать это слово с «терпением». Смирение – это очень большое библейское слово.

– У Вас есть строки, которые бы ярко, сильно выражали Ваши переживания?
– У меня много таких строк. Например, часть поэмы «Шахтерская дочь». Даже те люди, которые не знают, как меня зовут, но они знают, что такая поэма есть. Это история про девушку снайпера, которая ушла воевать. Не мужчина, а девушка.

Мы – подвальные, мы – опальные,
кандалы наши тяжелы.
Мы – идея национальная,
мы – форпост затяжной войны.

Чёрной совести боль фантомная,
боль, что мучает по ночам,
эта домна внутри огромная,
наша ненависть к палачам.

Мы священные, мы убогие,
мы у боженьки в рукаве.
И глаза Его слишком строгие.
И следы Его на траве.

Утром встанем, перессчитаемся,
похоронимся, поревём.
Эх, война-война – девка та ещё!
Частоколы да бурелом,
заминированы окраины,
человеческий страшный суд.
Авель помнит, что всюду Каины,
только высунешься – убьют.

– Каким Вы видите будущее?
– Я бы хотела, чтобы это было связано с процветание и благополучием народа Донбасса, всех людей, каждого! Но это я мечтаю так. Мне кажется, мы так много страдали, что мы заслуживаем того, чтобы жить в тепле, в добре, в достатке. А каким оно будет? У меня есть текст, в котором есть строчка «И просвета не видно». Я так боюсь, что не будет просвета.

У Донбасса отобрали модель будущего. Человек, живя сейчас в Донецке, лишен модели будущего. Он не знает, что с ним завтра будет. Даже не просто, будет он жив или нет, он не понимает, куда он идет, он не понимает, зачем он туда идет.

Вот я говорю честно. Можно меня даже расстреливать за это! СМИ нам с утра говорят: Минск и ничего, кроме Минска. А мы знаем, что согласно Минским соглашениям, Донбасс – это часть Украины. А я не представляю свою жизнь с Украиной сейчас. Я не знаю, как можно жить в одном доме с убийцами собственных детей...

Тот путь, который был выбран – интеграция в Россию. Об этом много говорится. И как Дамоклов клинок висит этот Минск. Я не политолог, и в моей голове это не сочетающиеся вещи. Иногда я слышу предложения – Донбассу строить свою независимую республику. Есть такие эксперты. Есть такие мнения. А как мы можем строить отдельно. Мы непризнанные. Мы разорванные.

По Конституции ДНР – это вся Донецкая область. Но на деле она не вся, а часть. Я экономист по образованию. Как можно встроить в цикл производства предприятия, которые остались на той территории? Я совсем этого не понимаю. И получается, что восьмой год этими словами жонглируют по ТВ, в других СМИ. Я не понимаю. Но я понимаю, что, просыпаясь, человек анализирует все, что ему подносят – украинскую историю, интеграцию в Россию, свой собственный путь. Он понимает, что у него нет большого будущего. Вот того, которое дает страна. Потому, что маленькому человеку от страны что нужно – образование, медицину и стабильное будущее. Чтобы он знал.

Он сегодня проснулся в этой стране, завтра ляжет спать в этой стране, а у нас получается, все мы вроде просыпаемся в Донецке, только каждый раз получаем противоречивую информацию. Так можно жить и надеяться можно. Только надо знать, когда конец будет.

Очень сложно. 8 лет это очень много. Мне в этом году исполнилось 38 лет. Я почему-то задумалась, что мне же не 38 исполнилось, мне же вот только 30 было. А все почему? Потому, что эти 8 лет я прожила в ожидании того, что что-то будет иначе. Того, что война окончится. Того, что признание какое-то будет.
Нет, я, конечно, и губы красила. И наряжалась, и даже дочка у меня родилась, и все это было. Но все равно внутри было ощущение, что жизнь стоит на паузе. А она-то не стоит! Земля-то совершает свои обороты вокруг Солнца. А ситуация не меняется. Ситуация еще больше запутывается.

Не вяжутся стихи об Украине –
Моя рифмовка сводится к «руине»:
Такая боль на сердце за неё!
Какое слово должен подобрать я,
Чтоб ваши силы приумножить, братья,
Прогнать над мирной хатой вороньё?!

Ольга ПАСЬКО

Октябрь 2021, Донецк

Благодарю Злату ТЕБИЕВУ за помощь в записи интервью.